Кетополис. Мое имя никто. Шимун Врочек

Чтение книги онлайн.

      – Неравноценно, господа, – говорит распорядитель, закончив писать. Револьверы лежат перед ним на раскладном деревянном пюпитре: блестящие металлические рыбины. – Неравные условия. Что будем делать?

      Тушинский открывает рот… Офицер резко дергает головой: неважно. Тушинский переводит движение губ в многозначительное «о!».

      Некоторое время распорядитель молчит, внимательно смотрит на противников. В пшеничных усах гудит ветер. Глаза светлые и неподвижные – точно из стекла.

      – Должен предупредить, господа, – произносит распорядитель наконец, – что выяснившиеся обстоятельства придают дуэли статус «исключительной». Вы знаете, что это означает?

      – Это означает, – продолжает распорядитель, игнорируя возмущенные возгласы секундантов, – что суд чести может счесть условия и итог поединка сомнительными, что, в свою очередь, приведет к судебному разбирательству. Вы меня понимаете?

      Глухой рокот волн. Вой ветра.

      – Да, – говорит офицер.

      – Да, – Тушинский. – И стала буря…

      – И у вас нет возражений?

      – Нет.

      – Нет.

      – Ваше право, – заключает распорядитель. – Однако мой долг – внести изменения в протокол. Извольте дать мне несколько минут…

      Прежде чем встать к барьеру, офицер в последний раз оглядывается. Скальный обрыв, волны бьются о камни. Водяная пыль. К городу ведет дорога – зигзагом; вдалеке виден маяк Фло и – гораздо ближе, темным конусом, с головой в облаках и тумане, маяк Тенестра.

      Часть

      I

      1.

      Имя

      Зовите меня Козмо.

      Мое имя никак не переводится, и искать в библии значение его бесполезно. Разве что кроме одного – мои родители, как вы уже, наверное, догадались, безумно любили оперу. Иногда мне казалось, что они любили оперу больше, чем меня.

      Сейчас, пройдя путь от точки А до точки Б, получив пулю в левую руку и станцевав танго (вы о нем еще узнаете), я могу сказать: так и есть. Я не входил в круг родительских интересов. Наверное, когда у них появился я – красный и сморщенный, орущий благим матом – родители сходу предрешили мне карьеру оперного певца-баритона, но – просчитались. Любимца публики из меня не вышло. Певца, к счастью, тоже.

      Из меня, в общем-то, не вышло даже приличного баритона.

      – Ааааа! – кричу я, размахивая руками. Голос мой звучит чисто и красиво – как только может звучать голос восьмилетнего мальчишки. Я бегу по песку в белой матроске, в синей шапочке с бомбоном; из-под моих ног вспархивают откормленные чайки. В голове шумит ветер и прибой. За моей спиной – песчаный пляж, вдалеке – белая парусиновая палатка. Идиллия. Там моя мама читает сочинение госпожи Шелли, а отец дремлет в шезлонге, надвинув на глаза панаму и уронив руку с подлокотника. Волна пенно накатывает на песок, убегает, шипя и огрызаясь. Пальцы отца недавно что-то сжимали, теперь между ними струится вода. Я как наяву вижу эту картину: под зеленоватой СКАЧАТЬ