Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990. Сборник
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990 - Сборник страница 19

СКАЧАТЬ столь присущие логократическим режимам, где царствуют одни только «слова, слова, слова…», очень хорошо были знакомы поэту. Посылая свои «бессарабские бредни», среди них послание «К Овидию», он пишет Бестужеву: «Предвижу препятствия в напечатании стихов к Овидию, но старушку можно и до́лжно обмануть, ибо она очень глупа – по-видимому, ее настращали моим именем; не называйте меня, а поднесите ей мои стихи под именем кого вам угодно (например, услужливого Плетнева или какого-нибудь нежного путешественника, скитающегося по Тавриде), повторяю вам, она ужасно бестолкова, но, впрочем, довольно сговорчива. Главное дело в том, чтоб имя мое до нее не дошло, и всё будет слажено». Уловка вполне удалась: Бестужев напечатал «К Овидию» в «Полярной звезде» на 1823 г. без подписи, поставив вместо нее две звездочки.

      Второе послание цензору

      На скользком поприще Т<имковского>[62] наследник!

      Позволь обнять себя, мой прежний собеседник.

      Недавно, тяжкою цензурой притеснен,

      Последних, жалких прав без милости лишен,

      Со всею братией гонимый совокупно,

      Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно,

      Потешил дерзости бранчивую свербежь —

      Но извини меня: мне было невтерпеж.

      Теперь в моей глуши журналы раздирая

      И бедной братии стишонки разбирая

      (Теперь же мне читать охота и досуг),

      Обрадовался я, по ним заметя вдруг

      В тебе я правила, и мыслей образ новый!

      Ура! ты заслужил венок себе лавровый

      И твердостью души, и смелостью ума.

      Как изумилася поэзия сама,

      Когда ты разрешил по милости чудесной

      Заветные слова божественный, небесный[63],

      И ими назвалась (для рифмы) красота,

      Не оскорбляя тем уж Господа Христа!

      Но что же вдруг тебя, скажи, переменило

      И нрава твоего кичливость усмирило?

      Свои послания хоть очень я люблю,

      Хоть знаю, что прочел ты жалобу мою,

      Но, подразнив тебя, я переменой сею

      Приятно изумлен; гордиться не посмею.

      Отнесся я к тебе по долгу моему;

      Но мне ль исправить вас? Нет, ведаю, кому

      Сей важной новостью обязана Россия.

      Обдумав наконец намеренья благие,

      Министра честного наш добрый царь избрал,

      Шишков наук уже правленье восприял.

      Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,

      Он славен славою двенадцатого года;

      Один в толпе вельмож он русских муз любил,

      Их, незамеченных, созвал, соединил;

      Осиротелого венца Екатерины

      От хлада наших дней укрыл он лавр единый[64].

      Он с нами сетовал, когда святой отец[65],

      Омара[66] да Гали прияв за образец,

      В угодность господу, себе во утешенье,

      Усердно задушить старался просвещенье.

      Благочестивая, смиренная душа

      Карала чистых муз, спасая БантышаСКАЧАТЬ

<p>62</p>

Тимковский Иван Осипович (см. Перечень цензоров) не разрешил «Русалку», но позволил напечатать семнадцать стихотворений Пушкина в 1817–1820 гг. и «Руслана и Людмилу».

<p>63</p>

Заветные слова божественный, небесный… – см. ранее о цензоре А. И. Красовском, запретившем в «Стансах к Элизе» Олина строчку «Улыбку уст твоих небесную ловить» и эпитет «божественные» в применении к гуриям.

<p>64</p>

Венца Екатерины… лавр единый… – подразумевается Г. Р. Державин.

<p>65</p>

Святой отец – упомянутый выше предыдущий министр народного просвещения и духовных дел кн. Александр Николаевич Голицын, которого современники называли «святошей».

<p>66</p>

Омар – калиф, сжегший, по преданию, Александрийскую библиотеку (см. примеч. к «Дому сумасшедших» А. Ф. Воейкова).