Штукатурное небо. Роман в клочьях. А. И. Строев

Чтение книги онлайн.

      К войне с раздвоениями в семье прародителей было покончено – она унесла души всех, кто был причастен к подобного рода аномалиям. Аномалии остались, насколько это было возможно, семейной тайной. Никто не знал, как относиться к этим явлениям. Языческие предрассудки были напрочь вытравлены голодом 20-х годов, раскулачиванием 30-х, и массовыми вступлениями в комсомол. Предрассудки новые еще не успели оформиться. Моя прабабка запрятала вопреки всему, трясясь от страха, самодельную икону в чердачном тайнике, и никому ничего не сказала. В тот момент, когда в избе из красного угла новоявленная комиссия с торжественным остервенением экспроприировала рукотворную реликвию поколений. Пред ней, склонив головы, стояла не одна пара молодоженов, и ей же благодаря, дом всегда был – полная чаша.

      Главой комиссии представился 19-летний сосед. Красавец, который с неделю назад приходил женихаться, но был почему-то отвергнут.

      – Есть у нас пока мужики в доме!

      Поднял глава, рассерженный, икону над головой и, резко опустив ее, разломил об колено на Мать и Сына. Дня три спустя собственная лошадь откусила ему два пальца и, пожевав, проглотила. С месяц он мочился на страдающую руку, еще через полмесяца соседские собаки окоченелого нашли его на дворе за сараем. Лицо у него было покрыто фиолетово-черным полумесяцем, светящимся изнутри. После чего антирелигиозные страсти в деревне поутихли.

      Несколько лет спустя, Иван Иванович – отец Шуры чихнул за столом и умер. В тишине на поминках, подняв стаканы, по очереди все залились безудержным смехом, который перешел в безутешный и горький плач – не стало единственного кормильца. Смех и трагедия гуляли всегда где-то рядом. Уже многими годами позже никто не мог объяснить странности, когда в разгар всеобщего ликования и веселья женщины из нашего рода начинали выть, уткнувшись локтями в подол, и фатальной неизвестностью портили окружающим праздник. Таким глубоким и крепким было это воспоминание воспоминания чужого.

      Вся мужская ответственность по дому легла на не вполне готовые ее принять Шурины плечи. Ей приходилось ездить на общую деревенскую мельницу и молоть муку, перекупать дрова у лесорубов и укладывать их в поленницу, ходить за скотиной, на рассвете доить ее и отворачиваться с коротким «ох» в тот момент, когда очередного Борьку забивали позванные умельцы.

      Домашний очаг до поры оставался на попечении матери. До той поры, пока зимой она не выскочила из избы в льняной рубашке, распаренная от насущных дел за калитку, помочь дочери втащить в дом две огромных говяжьих ноги. Через неделю не стало и Марьи Михайловны, сильная простуда и жар довели ее до того, что сначала она просила не топить печь, потом открыть все СКАЧАТЬ