Жизнь, Живи!. Евгений Владимирович Кузнецов

Чтение книги онлайн.

      Тогда – следователем! – Чтоб рассекречивать в жизни самое секретное – добро и зло в людях. Тем более, если кто в моё дело (понятно: в уголовное-то) сунется, так я и об этом точно так же, добро или зло, узнаю: явно или догадливо… И что же: окончил университет и работал следователем несколько лет. И нравилось.

      Работал как только можно аккуратно: и с точки зрения закона, и – по добросовестности.

      А это потому так, может быть… чтоб отвлечь себя, меня, от моей тайной, наверняка – судьбоносной… большой, огромной… досады.

      –– Не самое важное!..

      Да, не самое всё-таки важное из всего важного делаю!..

      Вот веду я дело; прилежно и честно. А рядом с этим одним делом – несколько приостановленных: нераскрытые, так сказать, деяния… Вот я конкретно привлекаю кого-то к ответственности; прилежно-то и честно; проще говоря – сажаю в тюрьму. Но усвоено же мною хрестоматийное: латентная преступность. То есть – не зарегистрированная даже. Она соотносится с моими десятками уголовных, законченных и незаконченных, по принципу айсберга: лишь малая часть преступлений видима – а миллионы на миллионы никому, кроме злодеев и их жертв, вообще никогда не были и не будут известны…

      Следователю одно утешение: если он просто порядочный человек – честь и зарплата, если он особенно светлая или особенно тёмная личность – ещё и азарт и анализ.

      –– Я никогда не делал выводов, я их ненароком находил.

      Я расследую преступления – но их может расследовать так же или даже лучше и любой, с образованием и желанием, другой…

      А вот расследовать… самого себя – мною меня! – кто на это?!..

      Зато от этой крайней досады, тем более – никому не ведомой, я стал, будто зажатый в угол, бешено смекать…

      И – писать!..

      Точней бы сказать: опять же – читать, но уже… самого себя, меня.

      Писал рассказы: всё – о душе, о душе и – по большому счёту.

      –– Иного счёта я для себя и не признаю.

      Кто бы в милиции знал, что иногда печатает моя – служебная! – машинка!

      Писал поначалу – всё черкал, черкал… Словно бы… Словно бы сцарапывал краску на каком-то секретном штрихкоде… Одному мне должному быть известному.

      Но всё выходило: пишу – о ком-то, кто как бы за какой-то стеной…

      И один раз, в одну ночь, помню даже – в зимнюю, я стал писать так – так, что лицо моё горело!

      От стыда.

      За искренность.

      В любви.

      Я пылал от каждого записанного мною слова.

      А прочтёт ли кто – и не думалось.

      Само собой разумелось иное: знала о чувстве моём – вся Вселенная!

      Даже будто и не замечал, что я теперь его, моё чувство, выражаю в словах.

      Тем более, слова эти – словно бы кто мне диктовал.

      Так что я просто записывал.

      Улыбаясь.

      Так вот.

      Кто СКАЧАТЬ