Топос и хронос бессознательного: новые открытия. Оксана Кабачек

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ описывает медитацию, он сам медитирует и прозревает. Конечно, от имени героя – это ведь его слова.).

      А вот слова мсье Пьера: «Он сегодня просто злюка. Даже не смотрит. Царства ему предлагаешь, а он дуется. Мне ведь нужно так мало – одно словцо, кивок. Ну, ничего не поделаешь. Пошли, Родриго». Код 3+4,2 – сладенький тюремщик оценивает Цинцинната как нелюдя, как преступника. А он ведь – как бы – к подопечному со всей душой: «Мы толковали обо всем – об эротике и других возвышенных материях, и часы пролетали, как минуты, минуты, как часы. Иногда, в тихом молчании…» (Код 1+2,2 – медитация; ирония вынесена за скобки – дело серьезно; у мсье Пьера нет души: он фантом, лярва.)

      Не вошли в ключевые моменты романа ни дальнейшие этапы освобождения Цинцинната, ни финал… Может, этот прием говорит о том, что история, рассказанная автором, живет себе дальше – уже там? И, вообще-то, главное подчеркнуто: «Но меня у меня не отнимет никто».

      «Признаюсь, с недавнего времени я начинаю иногда слышать и видеть такие вещи, которых никто еще не видывал и не слыхивал» (Н. Гоголь «Записки сумасшедшего»). Признание из глубины души. (Похож герой на Цинцинната – и не сходен.)

      Вот еще о странностях психики, о сверхспособностях: «– Вы правы. Мои руки могут скопировать любой почерк и отличить на ощупь пять разновидностей льда, соответствующих пяти степеням одиночества» (П. Крусанов, «Укус ангела»).

      «"А, право, похож на помешанного", – подумал Хрипач, увидев следы смятения и ужаса на тупом, сумрачном лице Передонова» (Ф. Сологуб «Мелкий бес»). Но сигнал умницы Хрипача не был услышан вовремя другими персонажами…

      А читателями?

      «Но я же и говорю, что нам плакать не об обстоятельствах своей жизни, а о себе.

      Совсем другая тема, другое направление, другая литература», – настойчиво внушает Василий Розанов («Уединенное»). «Живи каждый день так, как бы ты жил всю жизнь именно для этого дня» (там же). Когда писатель хочет быть услышанным, он особо точен в балансе?

      «Поразительно, что к гробу Толстого сбежались все Добчинские со всей России, и, кроме Добчинских, никого там и не было, они теснотою толпы никого еще туда и не пропустили» (там же). Наболело у В.В. Розанова.

      Наболело и у героев Н. Назаркина: «– Здрасьте – здрасьте, как у вас дела, а как у вас, да вот что-то спину прихватило, у моей свекрови такое было, а врачи ничего не говорят и чему их только учат, безобразие» («Умеете ли вы красить забор?»).

      …Как не заинтриговать, не взволновать читателя странной информацией: «Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей» (А. Белый «Петербург»).

      «Мы считаем на годы; на самом же деле в любой квартире на Каменноостровском время раскалывается на династии и столетия» (О. Мандельштам «Египетская марка). «Петербург объявил себя Нероном и был так мерзок, словно ел похлебку из раздавленных мух» (там же).

      В провинциях тоже всякое водится: «Передонов проснулся под утро. СКАЧАТЬ