Война глазами подростка. Игорь Васильевич Бестужев-Лада

Чтение книги онлайн.

      Институт отец оканчивал весной 1937 года. И тут ему сохранить жизнь помогло чудо. В институте он, естественно, примкнул к группе старых партийцев, которые очень критически относились к нараставшему культу личности Сталина. До сих пор помню, как они при мне вслух смеялись в своей компании над «тифлисским чайханщиком», который вдруг стал «апельсиновый ты наш, керосиновый ты наш». Вполне логично эта группа вошла в конфликт с самодуром-директором по запомнившейся фамилии Пичугин, который затем, воспользовавшись начавшимся Большим Террором, сгноил своих супостатов в лагерях почти поголовно.

      А у отца незадолго до окончания института (и начала Большого Террора) произошел конфликт с его подружкой-студенткой по фамилии Вяземова – тоже запомнилось на всю жизнь. Тогда мне была непонятна суть конфликта. Сегодня думаю, что вполне мог быть романтическое: виды на замужество, их крах (потому что отец, как и его сын, не представлял себе свою семью брошенной) и месть отвергнутой женщины. В годы их дружбы он, по своему обычаю, много рассказывал о своей жизни. В том числе о том, как в середине 20-х годов по болезни отсутствовал на партсобрании, где шла дискуссия о «генеральной линии партии» с осуждением Троцкого (естественно, единогласно), а его, вместе с еще несколькими отсутствовавшими, записали для пущей важности «воздержавшимся». Этому эпизоду тогда никто не придавал значения, он не фигурировал в бесчисленных анкетах и рассказывался чисто юмористически. Кроме того, отец рассказывал, что его тесть – отец матери – был приказчиком а в анкетах о такой мелочи тоже не упоминалось.

      Юмор обернулся гражданской казнью. Последовало заявление Вяземовой в парторганизацию (и это при конфликте с директором!), и отец был исключен из партии «за сокрытие фактов биографии, порочащих честь члена ВКП(б)». К исключению была добавлена ссылка рядовым инженером на маленький заводишко в маленьком городишке Чистополь, где-то далеко за Казанью. Таким образом, бывший парттысячник исчез разом и из партии, и из Москвы. И это спасло ему жизнь. Почти все оставшиеся в партии и Москве были физически уничтожены на протяжении ближайших месяцев. Отец вернулся в Москву весной следующего года, аккурат к бериевской «оттепели», когда первая волна Террора спала и многих, оставшихся в живых, выпустили из лагерей. Его восстановили в партии «с сохранением партстажа с 1924 г.», т. е. с признанием ошибочности репрессии.

      Возвращение отца в Москву весной 1938 г. было поэтапным. Сначала на все лето – должность рядового механика в колхозе села Рябушки под Боровском на реке Протве. Затем переход инспектором в Наркомзем и 8-метровая клетушка сторожа на нас троих в двухэтажном бараке на окраине Кузьминского парка (тогда – далекое Подмосковье), Через год – переселение в только что освободившееся здание стройконторы – прекрасная 16-метровая комната, да еще с 8-метровым отрезком коридора, превращенным в супружескую спальню – целая квартира! СКАЧАТЬ