Перед Великим распадом. Федор Федорович Метлицкий

Чтение книги онлайн.

      Я негодовал, не мог простить своим профессорам. Наше общественное движение с простеньким названием «За новый мир» (на этом названии настоял президент Движения профессор Турусов, хотя я предлагал название «Усилие жизни»), расширившееся до заметного влияния на события, существовало за счет взносов организаций. Ушло время, когда общественные организации были приводными ремнями власти, и теперь нужно было самим обеспечивать деятельность своих участников. Но профессора, составляющие Совет, распоряжались деньгами, как из своего кармана, не думая о тех, кто их добывает.

      На этот раз Совет решил выделить несколько сот тысяч рублей на издание журнала. Брать власть в стране надо было с взятия в плен сомневающихся разнонаправленных умов. Вальяжный профессор Турусов, в бархатном пиджаке, манерно вскидывая руку, рассуждал о необходимости донести новые ценности до масс, так мало уделяющих времени осознанию мира, философскому подходу к жизни.

      – Сталинизм нельзя преодолеть отрицанием. Нужно противопоставить подлинные ценности. Негация – это новое противостояние. Отрицание – легче, увлекательно, равлекательно. Надо – не вокруг явлений прошлого, а обратиться к ценностям бытия и сознания. Главное сейчас – идея свободы.

      Ему возражали другие профессора:

      – Не идея свободы, а идея ответственности, откликнутости Богом.

      – Но свобода предполагает «откликнутость Богом»!

      – Упоение свободой выдает внутреннюю несвободу!

      – Лозунг: «Требуйте невозможного!» породил репрессии. Долг и «безудерж» – противоположны!

      – Наш новый журнал должен внести ясность в этих вопросах, – заключил Турусов. Видимо, сам еще, как все члены Совета, не сознавал новые ценности, которые предстоит пропагандировать.

      Будущий редактор журнала Березин, пришедший из бесцветного издания «Клуб», веселый, с плотной фигурой, милостиво принял финансирование, как должное.

      – Отработаю, – решительно сказал он. – Дима, не волнуйся.

      Меня, исполнительного директора, почему-то все называли Димой, а не Дмитрием Сергеичем, может быть, за молодость и ощущение, что на мне держится функционирование Движения. А может, за профессионализм – я пришел из министерства, отбыл суровую чиновничью школу, и знал все бюрократическое делопроизводство. Был изгнан за излишнюю самостоятельность. Но там в меня вбили дисциплину, осознание постыдности пустого сидячего труда, и жажду свободы.

      Я смотрел на редактора с раздражением. Бюджет, собираемый с напряжением, с зыбкостью его наполнения, снова откатывался к первоначальному состоянию, его дыру надо будет снова как-то заполнять.

      Мои профессора не думали об огромных средствах, которые придется вкладывать, – признак истинного интеллигента. Я вздрагивал от каждого предложения членов Совета.

      И возражал. Организация отличалась от чиновничьих структур тем, что там бюджет собирался насильственно, от налогов, а ресурсы Движения состояли из зыбких добровольных взносов заинтересованных юридических лиц и граждан. Президент, профессор Трусов, привыкший к бюджетному финансированию, раздавал трудно собираемые взносы направо и налево – на издание газеты, на отделения и филиалы.