Дочь Петра Великого. Леопольд фон Захер-Мазох

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ решался в одиночку выходить из дому. Небывалой толщины лед на Неве предоставил охочему до затей любимцу царицы Анны[1], герцогу Бирону[2], желанный случай явить миру никогда прежде не виданное зрелище.

      На искрящейся тверди Невы он велел возвести ледяной дворец, будто перенесенный сюда из восточных сказок. Под руководством камергера Татищева[3] в начале ноября принялись за строительство, и поразительное здание уже достигло значительной высоты, когда под его тяжестью замерзший покров реки начал проседать. Это поспешили приписать внезапно наступившей на несколько дней оттепели.

      По распоряжению Бирона в декабре строительство было возобновлено, на сей раз на суше, – между возведенным еще Петром Великим фортом Адмиралтейства[4] и нынешним Зимним дворцом[5], – и за первую половину января тысяча семьсот сорокового года полностью завершено.

      Из невского льда вырубались нужного размера прямоугольные параллелепипеды и по всем правилам зодчества подгонялись друг к другу, при этом вместо строительного раствора использовалась речная вода, которая тотчас же замерзала и накрепко спаивала необычные строительные элементы. Длина ледяного дворца составила пятьдесят два фута[6], ширина шестнадцать, а высота двадцать. Кровля, также сделанная изо льда, легла на возведенные стены, которые, впрочем, без труда ее выдержали.

      Вечером двадцать первого января тысяча семьсот сорокового года близ монастырской ограды Александро-Невской лавры сидел пожилой крестьянин в грязном, видавшем виды овчинном тулупе, надетом прямо поверх рубахи, в прохудившихся сапогах, едва спасавших от стужи ноги, обмотанные дырявыми суконными онучами, и бормотал молитвы, больше походившие на проклятия, ибо он при этом тяжко вздыхал, бил себя кулаком в грудь и время от времени в нетерпении громко взывал к небу, что там наверху-де его мольбы никто не хотел услышать.

      К нему подошел солдат гвардии Преображенского полка и хлопнув его по плечу, спросил:

      – Ну, чего приуныл, батюшка? Что там у тебя не складывается?

      – Ах, не хотят меня больше носить мои ноги, господин солдат, – ответил мужик, – я вот притащился в город, чтобы поглядеть на чудо-дом, который немцы построили, как сказывают, из чистой воды! Бедовые парни, эти немцы-то, н-да... Однако мне, похоже, придется жизнью поплатиться за свое любопытство, отморозил я, брат, совсем свои старые ноги на лютом морозе, какого люди давненько уж не припомнят; с места теперича не могу сдвинуться.

      – Давай-ка вместе попробуем, батюшка.

      Гвардеец поднял старца на ноги и помог ему пройти несколько шагов, после чего полуокоченевший мужичонка снова принялся жалобно причитать.

      – Ничегошеньки не выходит, совсем оставил меня святой Николай, можно подумать, что иноверные святые на небесах оттеснили наших православных святых, как иноземцы потеснили нас, русских, здесь, на нашей собственной земле. Худые времена настали-то, господин солдат.

      – Погоди горевать, старик, – сказал гвардеец, – мы сейчас заберемся с тобой на чьи-нибудь сани, их тут под звон бубенцов ишь сколько мимо проносится.

      – Да кто ж нас, голубчик, возьмет-то, – пробормотал старик недоверчиво, – чай, не этот же с большой звездой, который вон там, гляди, катит?

      В непритязательных санях сидел человек с мрачным каменным лицом, он был закутан в толстую шинель, из-под которой как бы невзначай сверкала орденская звезда.

      Солдат стал во фронт и отдал честь; когда мрачный человек проехал, он негромко сказал:

      – От него, конечно, доброго слова не дождешься, это один из тех чужаков, которые нас так жестоко притесняют с тех пор, как не стало нашего великого царя Петра. Это был министр граф Остерман[7], правая рука императрицы и герцога.

      – Вот видишь, – вздохнул старик, – для нашего брата нет ни саней, ни подмоги. Однако что там сверкает вдали? Должно быть, сама царица?

      – Да это же великая княжна Елизавета Петровна[8], – воскликнул солдат, поглядев в ту сторону, – я ее вороных за версту узнаю, теперь нам, кажется, повезло, она нас прихватит.

      – Великая княжна, ну ты придумал?! Разве что кнутом угостит, – промолвил крестьянин, – однако как красиво она сидит в санках-то, чисто ангел.

      – В ней и добра столько же, сколько красоты, – ответил гвардеец, – настоящая русская женщина, в ней нет ничего чужеземного, воистину достойная дочь Петра Великого, сердечно расположенная к нам, простому народу, ну, батюшка, ты сейчас глаза выпучишь от изумления.

      Служивый уже издали принялся махать княжеской упряжке, словно на крыльях подлетавшей по снежному насту все ближе.

      – СКАЧАТЬ