Молитва и покаяние разума. Квантовый переход в познании. Алим Ваграм

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я такой, чтобы говорить о вариантах? Бесполезно спрашивать: никто не знает кто он такой, эта правда даже в дневнике Господа Бога с вопросительным знаком. Люди говорят, что клон Дон Кихота и сводный брат почтальона Печкина. Наверное, так и есть, сужу по тому, что метаю копья и мечтаю о магическом ковре-самолете с педальным приводом.

      Вот же, говорю вам: это не Манифест, это дыра в его сосуде, манифестация. Египетская пирамида, выложенная из провокаций, вас ждет не дождется. Перед вами магический ритуал вознесения, карусель из вопросов и атмосферных ответов, – неподдельная процедура обретения невесомости. Что правда, ответы слепят парадоксальностью смыслов, и я вижу их через стеклышко воображения, как бы фантасмагориями. Но может ли быть иначе в разговоре с Немыслимым, с Той Стороной?

      Жду сочувствия или сам не знаю чего. Прозрение не обеспечиваю, обалдение гарантирую. Надеюсь, что этот фантазийный экстремум не нарушает правил приличия, не представляет собой бред сивой кобылы и не пудрит мозги глубокомыслием ваньки-встаньки.

      К чему воззвание? К тому, что с вероятностью в 100 % в воображении публики все это явится.

      Спросите: кто эту фантазийную экспоненту сказал-доказал? Не вижу никого, кроме себя – берестяного оригинала, взывающего к удостоверению верительной грамоты. Ничего не остается, как прийти в движение: «Вперед, мой боевой дух!»

      Лезу в передрягу, скучаю по разбитой физиономии – привилегии дилетантов на высоких собраниях с портретами изобретателей пудры.

      Речь, понятно, идет не о портретах, а об этой беспокойной фантасмагории. Хотя признаки гипертонии воображения, ее изобретателя в ней высыпают прыщами, есть одно доказательство архитектурного целомудрия вещи: представленные в текстах мнимости укладываются в пазл. Умный поймет, удивится и одобрит; дурак потеребит тыкву. Повторяю в мегафон тем, кто набрал инерцию отвращения к играм воображения: эта небоцентрическая проза определенно складывается в картину маслом. Более того, она требует продолжения сразу в четырех измерениях и еще в пятом – с теплого дивана на гору Эверест. Все это признаки не абы какого коэффициента полезности, извлеченного из формулы достоверности.

      Не стоит печалиться, если истины, достойные царя Соломона, выбрали спичрайтером передовика производства, бывшего машиниста дробилки. Выбор нелегитимен – ну и что? В глазах самого Демона, начальника времени, не оправдан весь Мир, но нам хоть бы что.

      Смело беремся за сюжет восхождения, процедура согрета моей высокой потребностью слышать ваш гул.

      Не обессудьте, если начну свой самодельный псалтырь с соплей. Упирается, хнычет мое старческое недоверие к смыслам жизни. Еще бы: «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Ин 3:12).

      Это говорил Бог. Если уж Спасителю люди верили через одного, как уж поверите рядовой фишке социума, поющей о том же с высоты табуретки?

      А принять такое не вредно. Тысячу лет и еще один год убеждаемся: без небесной подвески чудо-юдо лобастое плюхается в помойку Черта-поглотителя. Знать-то знаем, да не верим – счастье небесное доказано опытом, но не доказано умом. Вот же нашелся умник с просроченным интеллектом, который инвертирует в прозу твердокаменное доказательство практикой. И то, Мир-фикция нуждается в доказательстве самого себя.

      Этим как бы сказано все. Но воображаю героя, взявшего в руки текст: «Ба, что за окаменелость?»

      По правде говоря, я и сам возопил бы, если бы не одно чудо бытия: сей продукт потерявшего берега воображения возник сам собой – на потолке и не запыленным. Возник и потребовал переводчика с наитивного на осмысленное. Кроме вашего покорного слуги в коммунальном квадрате никого, кроме пауков, не было; стало быть, было не отвертеться.

      Перевод, конечно, тот еще, кое-кого остолбит, но уж какой есть. Нельзя ждать милости от профессионала, в дипломе которого черным по белому от руки: «кузнец-самоучка по металлу и его альтернативе, метафизике». (Пульнул из злости-зависти, в пику Провидению, не пожелавшему сделать из бревна Аристотеля.)

      …Я намерен приближать эту повесть к правде, ступая по ступенькам приближений, недоразумений и просто глупостей. Это жанр не очень-то новый – все наше знание подчинено глупым приближениям к истине, раскинутым по времени; я делаю это в микроскопическом пространстве и одномоментно – вот и вся разница.

      Однако, все. На этом предисловию как бы конец. Сопли кончились, слезы высохли, гора с плеч. Одолевает оптимизм. Наше дело не зареветь? Истинно так. Делай что должно, и будь что будет.

      Соображаем, мыслители, ведь мы не буратины.

      Терпим дикие восторги летописца, ловим неуловимый аромат его утопий.

      Что еще за духи-шанель?

      Так пахнут облака.

      Глава СКАЧАТЬ