Неизвестная Великая Отечественная. Николай Непомнящий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ своих рядовых, сержантов и офицеров в стрелковые части, ибо там убыль личного состава была больше, чем у нас. Направили командовать стрелковой бригадой командира 3-го полка A3 полковника С. Умнова; в самое трудное время он погиб там в штыковом бою, преграждая с бойцами путь к Ленинграду в сентябре 1941 года.

      Лейтенант Евгений Туволович погиб, командуя партизанским отрядом. Он был аэростатчиком.

      Опустевшими наши позиции не были. Их заполнили девушки-добровольцы, которые после обучения здесь, прямо на фронте, смогли стать полноценными аэростатчицами. Не женский это был труд. Говорят – у войны не женское лицо… Да, это так. Но долг свой – спасибо им – они выполнили. Были у них горькие минуты прощания с убитыми. Так, летом 1943 года в 7-м отряде 11-го полка A3 немецкая дальнобойная артиллерия обстреливала район, шло снаряжение аэростатов к подъему. Прямым попаданием по посту из 12 бойцов (девушек) 8 было убито. Эту горькую картину я видел, когда прибыл туда вместе с командиром полка подполковником С. Лукьяновым.

      Летом 1942 года попал в госпиталь и я. Сбило с ног, контузило и ранило в ногу – обрыв сухожилий – разорвавшимся рядом снарядом. В рану попала земля, противостолбнячный укол сделали поздно, и через два дня с раздутым и почерневшим коленом я был доставлен в эвакогоспиталь № 1171. Госпиталь занимал помещение, где ранее было какое-то учебное заведение. В каждой палате было примерно по 20 коек. Офицеры в палате находились все с тяжелыми ранениями. Рядом лежал неподвижный, очень сильно обгоревший танкист, с другой стороны сапер с оторванными кистями рук, покалечены были и другие товарищи. При первичном осмотре хирургом, стесняясь своего ранения, я оптимистически сказал ему, что, наверное, через пять дней выпишусь. Врач оптимизмом не обладал и разъяснил: «Это – колено. Вскрывать его сложно, а сухожилия срастим»… Пенициллина тогда на фронте не было, а налицо была развивающаяся гангрена. Нужно было лежать с мазью Вишневского. «Если организм крепкий, – сказал врач, – бог даст, он все преодолеет и все рассосется, но дело серьезное и может кончиться ампутацией ноги». Мой оптимизм как ветром сдуло. Выходит, как в известной книге Ильфа и Петрова: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих…» В палате было темновато, вместо выбитых стекол окна зашиты фанерой и досками. Во время бомбежек и артобстрелов ходячим приказывали спускаться в бомбоубежище (подвал). Спускался в бомбоубежище на костылях и я, но не всегда: надоело крепко, к обстрелам и бомбежкам давно привык, а «чему быть, того не миновать». В госпитале находился мой друг и старый товарищ – аэростатчик старший лейтенант В. Афанасьев. Он уже лежал с загипсованной ногой (сложный перелом ноги в двух местах, в блокадных условиях не срастался). Весной 1943 года его эвакуировали самолетом на Большую землю, где его нога срасталась, хотя стала заметно короче. Блокада Ленинграда оставила ему еще одну память: в конце 1945 года обнаружилось легочное заболевание, и он перенес две операции на легких. В. Афанасьев излечился и остался кадровым офицером в строю, однако запаса сил СКАЧАТЬ