а со сном. Пытался отгонять сонливость воспоминаниями мирной жизни: Барнаул, Дунькина роща, мороженое, девушки… Тут услышали команду Колесникова: «Заводи!» Это он шоферу. В случае боя мотор должен быть запущен, а водитель сидеть за рулем. Немцы, наученные горьким опытом, послали на сей раз разведгруппы с разных направлений. Все было по науке, разве что шли без поддержки авиации. Но артиллерийский и минометный огонь пропахал землю по всей ширине нашей обороны и много дальше. Знали бы немцы, что дорогу им перекрыл только один взвод, да и тот музыкантский, они бы не швырялись так снарядами, да и бой был бы другой. Вслед за пехотой ползли танки, но били они не из пушек, а из пулеметов. Это были пулеметные танки Т-I. Их вооружение состояло из двух 7,8-мм пулеметов, встроенных во вращающуюся башню. Вот ими они нас и поливали. Наша «счетверенка» была более грозным оружием, высадив немногие ленты в противника, она замолкла. Свою задачу в качестве боевого охранения взвод выполнил, и потому Колесников крикнул: «К машине!» Мы облепили грузовик со всех сторон, и ЗиС-5 двинулся по бездорожью в сторону Мстихина. Перед тем мы увидели, как Колесников упал возле машины: пуля раздробила ему бедро. Командира впихнули в кабину. Я вскочил на подножку шофера, остальные разместились в кузове. Немецкие танки били нам вслед. Теперь у них были как бы счетверенные пулеметы. ЗиС-5 надежная вездеходная машина. Она набирала скорость, когда пулеметная очередь прошила кабину, ветровое стекло. Одна из пуль пробила шею шофера. Руки водителя упали с баранки. Я через окно дверцы перехватил баранку и кричал пока еще живому водиле: «Жми на газ! Газуй!» Но скорость падала. Все же мы успели выехать на шоссе и оторваться от танков. Колесников давил на железку здоровой ногой. Я управлял машиной, стоя на подножке. Вырулили. Оторвались в какой-то деревушке. Здесь располагался полковой медпункт. Перенесли туда Колесникова, шофера и других раненых. Колесников был в сознании и все время повторял: «А руки-то целы!»
Как переживал он перед тем мстихинским боем! Он боялся не смерти, а ранения в руки. Для профессионального музыканта это было хуже, чем в сердце навылет. Мы, двадцатилетние парни, его обнадеживали: «Не волнуйся, товарищ командир, вас обязательно ранят в ногу!» И напророчили точно – осколок разворотил Колесникову бедро. Он остался жить. О том, как сложилась его жизнь, я узнал много позже из письма внука Колесникова – Андрея, который жил в Челябинске:
«После ранения в бедро деда эвакуировали в г. Асбест (после чего он опять стал воевать в европейской части нашей страны). К концу войны он имел 4 ранения, 2 ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени, 13 медалей. Дед прошел всю Европу: Чехословакию, Венгрию, Румынию и Югославию. А после победы над немцами их полк был переброшен на Дальний Восток для боев с японцами. Осенью 1945 года деда отправили служить в Порт-Артур, где был до 1949 года. Потом дед служил военным дирижером в Новосибирске и в Кемерове, где обучал музыке суворовцев. Дедушку Павла я знал всегда добрым и скромным, трудолюбивым и ласковым
СКАЧАТЬ
