Непокорный арестант: от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2. Александр Шестун

Чтение книги онлайн.

      С первых дней в больнице я понял, что вольницы, которая была ранее, сейчас уже не предвидится. Режим ужесточили настолько, что даже превзошли в чём-то 99/1 и «Лефортово». Адвокаты, зашедшие ко мне с пустыми листами, без каких-либо документов, сразу подтвердили мои опасения. Их обыскивали, как отъявленных террористов, всё до миллиметра. Даже, как в «Лефортово», не разрешили переписывать мои тексты, говоря, что если хоть одна публикация Шестуна появится, то следователи сразу будут уволены.

      Мой сосед Борис Фомин, увидев будущую книгу, которая представляла собой печатные листы, вставленные в папку с файлами, да ещё снабжённые фотографиями, сильно заинтересовался. Буквально за два дня Борис всё перечитал и понёс показывать своему адвокату, когда тот незапланированно пришёл к нему на третий день моего пребывания в больнице. Вернулся Фомин уже без моей книги и рассказал, что никакого адвоката не было и что, как только он вошёл в кабинет, семь оперов с видеорегистраторами во главе с Ершовым изъяли мои тексты, составив протоколы. Вот такая тёплая встреча ждала меня в больнице. Личные вещи мне показали только на третий день, почти трети не хватало. К тому же камера не отапливалась трое суток. К тому же у меня изъяли все таблетки.

      Самое большое возмущение у меня, конечно, вызвало изъятие у Бориса Фомина рукописного текста про события в «Кремлёвском централе». Я написал официальное заявление во все инстанции, сообщил, что если мне не вернут записи в течение 10 суток, положенных на цензуру, то перейду на сухую голодовку, без воды и медикаментов. Больше недели человек жить без воды не может, поэтому мне самому было страшно: вдруг они ничего мне не вернут? На тот момент я голодал уже месяц, и мой вес составлял 80 кг, сахар в крови понизился до 3 ммоль/л, температура – до 35 градусов.

      Как оказалось, в больнице на тот момент, помимо меня, голодали ещё пятеро: Алексей Магазейщиков – с самым длительным сроком голодовки, Василий Ткачёв и Александр Кузмин в камере 729. В 727-й с 11 марта голодала Татьяна Козлова, то есть начала на неделю позже меня. Впоследствии присоединился к голодовке москвич Александр Пробора.

      Я посчитал любопытным и даже сенсационным тот факт, что в больнице «Матросской Тишины» массовая голодовка. Шесть человек – довольно большое количество, чтобы сказать о том, что есть системные и массовые нарушения закона. Написал об этом в своих соцсетях – мгновенно отреагировала «Независимая газета» и ещё ряд сайтов и порталов.

      Больше всех я общался с Татьяной Козловой. Ей 36 лет, она бывший следователь МВД г. Москвы, уже осуждена Таганским судом на небольшой срок, высока вероятность, что в колонию её отправлять не будут, выйдет за отсиженное. Ей удалось отбиться от нескольких статей, приговор вроде бы СКАЧАТЬ