Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина. Владимир Владмели

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ слово «тузить») Федор догнал его и извинился, но Нарышкин ничего не ответил. Тогда Толстой принес свои извинения письменно, но и они не были приняты.

      – Если бы на его месте был кто-нибудь другой, я посмеялся бы первый, а от известного бретёра оскорбления не стерплю.

      Дуэль стала неизбежной. Первым выпало стрелять Федору и у самого барьера Нарышкин, глядя в глаза противнику, четко сказал: «Если ты промахнешься, я убью тебя. Пора тебе кончать твои штучки».

      – Раз так, получай, – ответил Федор и, выстрелив, смертельно ранил противника.

      Драться с «Американцем» любым видом оружия было равносильно самоубийству, но иногда дворянин, дороживший своей честью, вынужден был потребовать сатисфакцию. Его очередной противник – морской офицер оказался именно в такой ситуации. Прекрасно зная, что Федор не умеет плавать, при выборе оружия он сказал: «Мы схватим друг друга и бросимся с обрыва в воду. Проигравшим будет считаться тот, кто первым разожмет пальцы».

      Так и сделали.

      Противников не было на поверхности воды несколько минут. Секунданты решили, что оба утонули и достали тела. Позы утонувших говорили больше, чем могли бы рассказать они сами. Было видно, что морской офицер пытался оттолкнуть Толстого, но тот обнимал своего соперника мертвой хваткой. Пальцы Федора разжали с большим трудом. Стали откачивать.

      Морской офицер утонул.

      Федора откачали.

      За эти дуэли Американца уволили со службы, разжаловали в рядовые и сослали в Калугу, где он жил в своем имении до начала войны с Наполеоном. Как только Родина оказалась в опасности, он стал в ряды ее защитников и опять начал службу в чине рядового. Проявляя чудеса героизма, он прошел от Бородинского поля до Парижа и закончил войну подполковником с орденом Георгия 4-ой степени. После войны он вышел в отставку и поселился в Москве. Там он вновь стал играть и иногда просиживал за картами до рассвета.

      Страсть к банку! Ни дары свободы,

      Ни Феб, ни слава, ни пиры

      Не отвлекли б в минувши годы

      Меня от карточной игры.

      Задумчивый, всю ночь до света

      Бывал готов я в эти лета

      Допрашивать судьбы завет:

      Налево ляжет ли валет?

      Уж раздавался звон обеден,

      В кругу разорванных колод

      Дремал усталый банкомет,

      А я нахмурен, бодр и бледен,

      Надежды полн, закрыв глаза,

      Метал на третьего туза.¹

      Как-то заигравшись, Фёдор остался в Английском клубе с Гагариным один на один, а уже утром, подводя итог, сказал, что граф должен ему 2000 рублей.

      – Это ложь, – возразил тот, – вы их записали, но я их не проигрывал.

      – А я привык руководствоваться своей записью и сейчас докажу вам это.

      Он встал, запер СКАЧАТЬ