Таёжная кладовая. Сибирские сказы. Таисья Пьянкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Поняла Фёкла: куда ей бежать-то? Некуда ей бежать.

      Повернула она за толпою и, будто ничего не зная, понеслась обратно к кузнице.

      А там уж люди Зинку обступили, руки крутят.

      Чернышиха упала перед народом на колени, голосит:

      – Люди добрые! Дура ить она, дура! С малого ума ить она подпалила кузню. Лизку Кудиярову тут с мужиком углядела. Пустите вы её, дуру!

      Расступился народ. И то! Что с дуры-то возьмёшь?

      Чернышиха кинулась было дочку-то на радостях обнимать, да Зинка так на мать поглядела, что та истошно заорала и плашмя пала на землю.

      А Зинка, не видя боле перед собою помехи, пошла прямиком в огонь.

      Тут и крыша рухнула.

      Никто не помог Чернышихе подняться с земли. Обходя её, стал народ расходиться по своим дворам.

      На другой день сговорились люди разобрать пожар да косточки, какие найдут, схоронить.

      Не успели они спуститься с яру, как полетел им навстречу из пустой кузни наковальный звон. На яру мужики шапки поснимали:

      – А ведь то ж по Зинке звон. По её безгрешной душе.

      Ведьма

      У времени-то сподручней взять премудрость давнюю, когда она скатилась к жизни по речам виденных тобою людей. И чего только по дороге не прицепится к ней? Обрастёт она, правда малая, уж такою непробираемой куделью придумок, что только руками разводишь да головой качаешь. Так ведь, не омочив бороды, не помоешь головы.

      А знать нужно её – старинушку. Не затем знать, чтобы лезть в знать, а чтобы двоераз не спотыкаться об один камень.

      Была, сказывают, в нашем роду сибиряночка, Глафира Маркова.

      Кто знает, каким отростком ветвилась она на нашем родовом дереве? Только не выпало ей на долю передать по крови красоту свою, возвеличенную многократными пересказами до неслыханного предела.

      Должно, красота-то несказанная и бросила её зимним временем в бега, от руднишного хозяина. Выгнала её на Сибирский тракт, прямо под розвальни купеческим обозникам, понужавшим разлётных пристяжных солёным словцом. Так, смятую до полусмерти, и привезли её обозники хмельноголовые на постоялый двор. Кинули Глафиру в тараканий угол закоптелой мазанки.

      Может, и лучше бы для Глафиры было, когда бы хозяин постоялого двора стянул её с лавки за холодные ноги…

      Не рассказало нам время, куда и откуда ехал в эту пору по Сибирскому тракту смурной барин – ломливый скоробогатько. Ехал он, видать, изгаляться дармовыми деньгами над тёмным народом нашим, в подмогу нужде, и без того забрившей волю мужика.

      И завернуло его на тот постоялый двор, где Глаферья ждала покаяния. Крякнул барин от изумления, увидевши в зачуханной мазанке красавицу Глафиру:

      – Эк, какова, будь ты неладна вовсе! Откуда… такая? Гляди ты на неё, чисто – камень-одинец! Впору государю в позументы! А коли грань навести да золотом оплести, так и себе к чести!

      Хозяин-то постоялого поддакивает. У него своё на уме: заботу с рук спихнуть.

      – Я СКАЧАТЬ