Вкус жизни и свободы. Сборник рассказов. Зиновий Львович Коган

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Щаранского привез Липавский.

      В квартире Азбеля кадили свечи, люди боялись сбрасывать вещи в темноту и стояли одетыми. Галдеж. Если животные во тьме молчат, то женщины – болтливей не бывает.

      – Они пришли слушать или за меня посмотреть? – Галич сидел под самодельной ханукией.

      – Да просто на улице противно. А ты с разбегу начни. Ханукия таки пригодилась, – Азбель зажег все девять свечей.

      – У вас нет света, – хриплый голос Бегуна, – а телефон работает? Нет? А теперь они отключат воду.

      Все засмеялись.

      Галич пел при свечах.

      Тем временем Хейфец продолжал перечислять гостей по телефону: Сахаров, Амальрик, скульптор Неизвестный, Калеко.

      – Инвалид?

      – Фамилия.

      – Ну и какая фамилия калеки? – недоумевал Зверев.

      – Да не калека он. Ка-ле-ко! Ага, идут художники, ну те, из Ленинграда: Абезгауз, Раппопорт. Человек десять. Е-мое, картины несут. Ни хрена себе. Раздухарились не на шутку.

      – Ведете киносъемку?

      – Так точно.

      Художники вошли в подъезд, в кромешной тьме, как скалолазы, поднимались по лестнице на одиннадцатый этаж.

      – Расступитесь! У вас нет света!

      Прикололи к дверям манифест: «Несколько художников-евреев вторично объединяются…»

      Еще двенадцать свечей водрузил Азбель на ханукию. Художники по одному представляли свои полотна. Абезгауз – «Горда была Юдифь, но печальна». Это окраина села, женщина в летнем яркоцветье, в правой руке ее окровавленный серп, в левой руке – чубатая голова, прикрытый глаз, казацкие усы…

      – Картина продается? – спросил Рубин.

      – Здесь все продается.

      Коллекционер Глейзер взял под локоть Александра Лернера.

      – А вы, профессор, когда выставляетесь?

      – У меня в Иерусалиме постоянная выставка.

      – Дайте приглашение.

      – Кто бы мне дал.

      – Три года между небом и землей: ни работы, ни денег, и не видно конца. Зло берет, – Рубин и впрямь был в отчаянии после того, как за ним установили круглосуточную слежку. – Кто поведет людей на коллективное самоубийство?

      – А что-о, уже хана? – удивился Эрнст Неизвестный.

      – Мы уже гибли безропотно, поодиночке, – сказал Рубин.

      – У тебя, Виталий, нет русского терпения, – улыбнулся скульптор. – Всегда остается какая-то надежда.

      – А вы же диссидент! – обратился Калеко к Неизвестному.

      – Нет, я не диссидент.

      – Важно, что так считает Андропов.

      – Он так преследует евреев, как будто сам еврей.

      Лева наконец пробился к Галичу – взять интервью для «Тарбута».

      – Алик, есть те, кому завидуете вы?

      – Я завидую тем, кто верит в Бога, – ответил бард.

      – Им легче жить?

      – Им СКАЧАТЬ