Иллюзия. Игорь Викторович Григорьян

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ так легко себя потерять в множестве слияний, так легко. Я бы даже сказала, – Агафья Тихоновна подняла плавник, подчеркивая важность сказанного, – совершенно невозможно не потерять.

      – Кроме того, петух способен выискать в траве самое мелкое зернышко, он точно так же как и привязанность или страсть, зорко концентрируется лишь на предмете своего влечения или вожделения. Он не замечает ничего, кроме объекта своих грез. Он слеп. Точнее – ослеплен. Ослеплен собственными желаниями и собственным же влечением. Привязанность, после невежества – второй краеугольный камень человечества.

      Агафья Тихоновна говорила и украдкой разглядывала меня. Надо сказать что я делал тоже самое. Ее облик потерял хищность, лицо или морда, даже не знаю как будет правильно, стало округлее, мягче, а зубастая пасть совсем утратила свою свирепость. Даже акульи глаза лишились глянца и наполнились чем-то человеческим, нелакированным, живым и глубоким. Если ранее глубины в них было не более чем на слой лака, покрывавший черную бусинку, то сейчас в ее глаза можно было погрузиться с головой. Агафья Тихоновна, видимо заметив или подслушав мои мысли, быстро договорила:

      – Со змеей все просто. Змея воплощает собой гнев или злость. Она либо уползает прочь, когда к ней приближается человек, либо нападает на него. Так и гнев стремится устранить объект из поля нашего восприятия или опыта одним из двух, доступных ему путей – либо избегая, либо уничтожая его. Змея – третье и последнее олицетворение одного из основополагающих качеств кругового человеческого порока – гнева или злости, чувства мести или отвращения. Кстати, это все одно и тоже. Плоды одного дерева. Даже одной ветки одного дерева.

      Агафья Тихоновна замолчала и прикрыла глаза, словно восстанавливая силы.

      Невежество, привязанность и злость. Было над чем задуматься.

      Некоторое время мы просто продолжали сидеть рядом, впитывая вибрацию каждого произнесенного вслух слова и додумывая недосказанное. Окружающий нас воздух был наполнен этими вибрациями. Странно, но стены не принимали, не гасили их, и доходя до преграды, звуковые и мысленные волны отражались от нее и возвращались к нам, наполняя помещение гулом и аханьем, сродни вокзальному. Разница была лишь в том, что этот гул был наполнен глубоким смыслом. Хотя, я уверен, что если внимательно прислушаться к гулу на вокзале, он тоже будет полон. До краев. Сколько же всего важного и интересного проходит мимо наших ушей и глаз. Мимо нашего восприятия. Мимо нас самих.

      – Информация, – акула развела плавниками, словно указывая на вибрирующий воздух, – она никогда и никуда не девается. Единожды сказанное или выраженное каким-либо другим способом тут же обретает достаточно сил существовать автономно, – Агафья Тихоновна опять внимательно посмотрела на меня, и видимо, решившись, добавила:

      – И вечно.

СКАЧАТЬ