Древнерусская литература как литература. О манерах повествования и изображения. А. С. Демин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не надо преувеличивать. Так, не об областнических антипатиях летописца, а о его официозности можно говорить на примере выражения «много зла створиша», в котором, казалось бы, должно было отражаться отрицательное отношение летописца к тем, кто сотворил зло, и жалость к тем, кто пострадал (вот пример перед рассказом о походе русских князей на Новгород Великий: половцы – «плохие», потому что «выездяче погании диции с вои, много зла творяху, овы избиваху, а ины руками имаху, яша бо тысячкого…, ины многи … Половци же воротишася опять, много створивше зла, люди повоеваша» и пр. – 549–550, под 1172 г.). Но в самом рассказе о походе русских князей на Новгород Великий выражение «много зла створиша» летописец применил к русским князьям, как бы уже жалея новгородцев: «пришедъше толко в землю ихъ, много зла створиша, села взяша и пожьгоша, и люди исекоша, а жены, и дети, имения взяша, и скоты поимаша» (560). В других случаях летописец применял выражение «много зла створиша» к явно положительным персонажам. Так, русские князья, воевавшие с половцами, говорили о себе с удовлетворением: «Се, братье, половцемъ есме много зла створили, веже ихъ поимали есмы, дети ихъ поимали есмы, и стада, и скотъ» (541, под 1170 г.) По-видимому, выражение «много зла створили» служило у летописца официальной формулой ущерба, приложимой к любым персонажам.

      О том же свидетельствуют неожиданные детали в рассказе о неудачном походе русских князей на Новгород Великий. Только что летописец злорадствовал по поводу того, что напавшие «не успеша ничто же», но тут же вроде бы их пожалел: «не бысть бо николи же толь тяжька пути людемь симь» (560. Ср., как летописец пожалел одного из князей: «тяжко бысть ему, зане не бысть помочи ему ни откуду же» – 445, под 1151 г.). И тут же летописец добавил осуждение: «конину едоша и вь великое говение, – се бысть за наша грехы» (560–561). Так что в слове «тяжкий» не стóит искать проявления сочувствия летописца. Это была официальная фиксация некоей трудности, и только. Экспрессивные выражения начали превращаться в официальные формулы.

Упоминание о Давиде

      И возиидоша иноплеменьници на Русалимъ и вземши дщицю скрижали завета Господня … и святыню завета Господня плениша. И ни по колицехъ летъ, яко же исповедають Царския книгы, опять возвратить Господь скрижали завета Господня во Иерусалимъ, пред нима же богоотець Давидъ веселия исполнися, скакаше, играя⁵⁶.

      Семантика отрывка. На первый взгляд, перед нами обычный пересказ библейского сюжета летописцем (Первая книга Царств, гл. 4; Вторая книга Царств, гл. 6). Но упоминание летописца о Давиде отличается от библейского текста одной любопытной деталью: Давид «веселия исполнися». Такого замечания о «веселии» Давида нет в Библии. Фактически летописец сделал, пусть мелкое, но собственное дополнение к библейскому изложению.

      Чем объяснить упоминание о «веселии» Давида у летописца? Летописец не имел какого-то особого мнения о Давиде и вовсе не склонен был к описанию эмоций у летописных персонажей. В отличие от Библии, летописец СКАЧАТЬ