Самый последний день. Борис Васильев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ а на них сидела куда уютнее, чем на нем, хотя он форму свою носил аккурат четверть века.

      Приказ еще не был подписан, но все уже знали, что младший лейтенант Ковалев, выслужив и по годам, и по здоровью полный государственный пенсион, подал рапорт и загодя отправил семью в деревню. Сделал он это по своей воле и вроде бы ни с того ни с сего, что удивило не только сослуживцев по отделению, но и тех в управлении, кто знал Семена Митрофановича. А знали его многие, и даже сам комиссар товарищ Белоконь здоровался с ним за руку и всегда называл только по имени-отчеству.

      Семен Митрофанович аккуратно являлся на службу, дисциплинированно, точно ретивый первогодок, слушал инструктаж и делал, что приказывали. Учитывая возраст и ранения, его давно уже освободили от оперативной работы, а поручали дела тонкие – воспитательные или конфликтные. И Семен Митрофанович не обижался, потому что всякому делу положен свой возраст. Кроме того, он умел улаживать ссоры, доводить до добрых слез свихнувшихся девиц и был невозмутим во всех случаях жизни.

      Да, в милиции знали про старую дружбу комиссара и Семена Митрофановича, хотя никогда не видели их вместе, и младший лейтенант безропотно тянул свою лямку, не прячась за широкую спину начальника управления. Поначалу сам вызвался в оперативную группу: вязал бандитов, преследовал воров и за пять лет к четырем фронтовым ранениям приплюсовал еще четыре. Последнее было особенно тяжелым: пуля пробила легкое. В госпиталь часто наведывался капитан Орлов – зам. начальника. Приносил яблоки да баранки, а перед выпиской сказал:

      – Отдохнуть требуется, Семен Митрофанович. Путевку мы обеспечили, а кроме путевки, положен тебе еще месяц. Так, может, тебе с Кавказа прямо к своим, в деревню?

      – Да нет, вернуться придется, товарищ капитан, – как всегда, тихо и чуть виновато ответил Ковалев. – Своих-то у меня нет. И пункта рождения тоже нету.

      – Как так нету?

      – А через него аккурат фронт семь месяцев проходил, товарищ капитан. Так что там и труб не осталось. То есть совсем ничего: просто пустырь с бурьяном, вот ведь какой факт получается.

      Капитан Орлов был упрям и, промолчав в этот раз, в день отъезда подчиненного на курорт сунул не глядя адрес:

      – К моим поедешь. Под Новгород.

      Семен Митрофанович поехал: зачем же обижать хорошего человека? Местность ему понравилась. С войны здесь все задичало, и на семь сел приходилось полтора мужика. Ковалев охотно чинил старые ходики, менял рамы, перекрывал крыши, подпирал скособоченные избы, делал все, что просили, с удовольствием выпивал стаканчик, но от второго решительно отказывался, потому что очень боялся заночевать в лично отремонтированном хозяйстве. Сделав много доброго, он так никого и не осчастливил, что гордые новгородки объясняли исключительно последствиями ранения. В следующий отпуск Ковалев опять поехал под Новгород и вдруг довел до полного онемения все местное общество, взяв за себя немолодую солдатку с тремя сопливыми сиротами в придачу.

      – Ты что, Ковалев, трехнулся? – деликатно спросил лихой капитан Орлов. – Да за тебя любая двадцатилетняя – толечко пальцем помани!..

      – Двадцатилетняя – она и без меня не пропадет, товарищ капитан, а тут – детишки. Младшие-то конфет в обертках сроду не видали, вот ведь какой факт получается.

      В каких обертках он сам показывал конфеты усыновленным детям, неизвестно, но вздыхать не вздыхал, а настроение у него вроде не портилось. С комнатой ему помогли, жена уборщицей в интернат пошла, а там – потихонечку да полегонечку – и дети подрастать стали. Теперь их, правда, пятеро уже было.

      И вот нежданно-негаданно младший лейтенант Ковалев решил оставить службу. Сдал рапорт положенным порядком и, пока двигался этот рапорт из кабинета в кабинет, продолжал служить старательно и усердно. И помалкивал. И начальство тоже помалкивало.

      2

      В тот день он явился на службу, как всегда, за четверть часа до положенного срока. Доложил дежурному, расписался в книге и, тоже как всегда, пристроился покурить с ребятами из ночной смены. Не просто покурить – разведать новости. И не новости вообще – этого добра он за четверть века в милиции наслушался, навидался и наглотался, – а того лишь, что его касалось. Его участка. Подшефного.

      Это были четыре квартала – добрый кусок современных пятиэтажников, несколько чудом уцелевших деревяшек да два раскоряченных несуразных семиэтажных дворца, сооруженных в эпоху архитектурных излишеств. Теперь излишества эти обветшали и уже сыпались на голову, из-за чего над вторыми этажами пришлось соорудить грубую рабочую сеть.

      – Из моих домов звонков не было? Насчет магнитофонов там, шумов всяких?

      – Нет. Из твоих, Митрофаныч, только один Кукушкин набедокурил: напился, шумел.

      Младший лейтенант достал толстую записную книжку и только успел записать про Кукушкина, как дежурный крикнул:

СКАЧАТЬ