Новое средневековье. Размышление о судьбе России. Николай Бердяев
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Новое средневековье. Размышление о судьбе России - Николай Бердяев страница 1

СКАЧАТЬ ой форме и имеют своей целью вскрытие отрицательных начал. «Новое средневековье» написано в форме положительной, и в этом этюде я пытаюсь наметить возможные пути выхода из мирового кризиса. Мысли мои будут поняты верно, если они будут поняты динамически. Всякое статическое их понимание всегда будет ложно. Меня интересуют судьбы человеческих обществ в движении.

      Берлин, 5 июля 1924 г.

      Новое средневековье

      В истории, как и в природе, существуют ритм, ритмическая смена эпох и периодов, смена типов культуры, приливы и отливы, подъемы и спуски. Ритмичность и периодичность свойственны всякой жизни. Говорят об органических и критических эпохах, об эпохах ночных и дневных, сакральных и секулярных. Нам суждено жить в историческое время смены эпох. Старый мир новой истории (он-то, именующий себя все еще по старой привычке «новым», состарился и одряхлел) кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир. И замечательно, что этот конец старого мира и нарождение нового одним представляется «революцией», другим же представляется «реакцией». «Революционность» и «реакционность» так сейчас перепутались, что потерялась всякая отчетливость в употреблении этих терминов. Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья. Я не предсказываю, каким путем необходимо пойдет история, в хочу лишь проблематически начертать идеальные черты и тенденции нового типа общества и культуры [1]. Мысли мои часто совершенно превратно понимают и из них делают совершенно неправильные выводы. Я объясняю это тем, что мой образ мыслей истолковывают в категориях новой истории, что его хотят отнести к одному из направлений новой истории, в то время как существо моей мысли в том и заключается, что все категории мысли новой истории, все ее направления кончены и начинается мышление иного мира, мира нового средневековья. Духовные начала новой истории изжиты, духовные силы ее истощены. Рациональный день новой истории кончается, солнце его заходит, наступают сумерки, мы приближаемся к ночи. Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разобраться в событиях и явлениях нашего вечернего исторического часа. По всем признакам мы выступили из дневной исторической эпохи и вступили в эпоху ночную. Это чувствуют наиболее чуткие люди [2]. Плохо ли это, мрачно ли это, пессимистично ли это? Самая постановка такого рода вопросов совершенно неверна, глубоко антиисторична, слишком рационалистична. Падают ложные покровы, и обнажается добро и зло. Ночь не менее хороша, чем день, не менее божественна, в ночи ярко светят звезды, в ночи бывают откровения, которых не знает день. Ночь первозданнее, стихийнее, чем день. Бездна (Ungrund) Я. Бёме раскрывается лишь в ночи. День набрасывает на нее покров. Тютчев, великий поэт ночной стихии, поведал нам тайну соотношения дня и ночи:

      Над этой бездной безымянной

      Покров наброшен златотканный

      Высокой волею богов.

      День – сей блистательный покров.

      …Настала ночь;

      Пришла – и с мира рокового

      Ткань благодатную покрова

      Собрав, отбрасывает прочь…

      И бездна нам обнажена

      С своими страхами и мглами,

      И нет преград меж ней и нами:

      Вот отчего нам ночь страшна!

      Когда наступают сумерки, теряется ясность очертаний, твердость границ.

      Тени сизые смесились,

      Цвет поблекнул, звук уснул;

      Жизнь, движенье разрешились

      В сумрак зыбкий, в дальний гул…

      Тютчев характеризует это время как «час тоски невыразимой». Мы живем в этот час смешения, в час тоски, когда без дна обнажилась и все покровы сброшены. Тютчев называет ночь «святой» и вместе с тем говорит, что в час ночи

      …Человек, как сирота бездомный,

      Стоит теперь и немощен и гол,

      Лицом к лицу пред этой бездной темной…

      И чудится давно минувшим сном

      Теперь ему все светлое, живое

      И в чуждом, неразгаданном ночном

      Он узнает наследье роковое.

      Ночь метафизичнее, онтологичнее дня. Дневной покров не только в природе, но и в истории непрочен, он легко скрывается, в нем нет глубины. И весь смысл нашей эпохи, столь несчастливой для внешней жизни отдельных людей, в обнажении бездны бытия, в стоянии лицом к лицу перед первоосновой жизни, в раскрытии «наследья рокового». Это и означает вступление в ночь,

      Как океан объемлет шар земной,

      Земная жизнь кругом объята снами.

      Настанет ночь, и звучными волнами

      Стихия бьет о берег свой.

      То глас ее: он будит нас и просит.

      Уж в пристани волшебной ожил чёлн…

      Прилив растет и быстро нас уносит

      В неизмеримость темных волн.

      Небесный СКАЧАТЬ



<p>1</p>

Этот этюд может быть чем-то вроде программного разъяснения к мыслям, развитым в моем «Конце Ренессанса» (см. «София») и в книгах «Смысл истории» и «Философия неравенства».

<p>2</p>

О мировом кризисе, о смене эпох говорят Шпенглер, Кейзерлинг, Шпани, Т. Лессинг, Г. Ферреро, у нас Р. Виппер, все люди очень разных мировоззрений. Из писателей-художников наиболее чувствителен к историческому кризису А. Белый.