Царский выбор. Елена Степанян

Чтение книги онлайн.

      3–а. В доме Всеволожских.

      Иван Родионович в кресле, в отчаянье. Евдокия, Андрей, Фима, нянька Настасья, Митрофаныч.

      Фима (опускается на колени, обнимает отца). Батюшка, голубчик, но ведь все живы, все цело. Ну, сгорело что-то! Разве ж мы не проживем?

      Всеволожский. Все труды прахом! Целый год труда, и всё прахом.

      Евдокия. Бог дал, Бог взял, Родионыч. Грех роптать, ведь такая беда миновала!

      Всеволожский. Да если бы само собой загорелось! Да я бы слова не сказал! – Но когда такое творится! У всех на виду! Ничего не боятся! Грабят, поджигают! И все их знают – и ничего.

      Митрофаныч. Мы такое только в Смутное время видели, ей-богу. При старом царе, при старом воеводе такое и присниться не могло.

      Всеволожский. Нет, я должен с ним поговорить! Я поеду в Касимов, я ему все скажу.

      Андрей в продолжение разговора стоит поодаль, блаженно переживая произошедшее. Услышав последние слова Всеволожского, поворачивается к нему.

      Андрей. Он того и ждет, чтоб ты пришел. Сам и прислал сонцевских, чтоб тебе про то напомнить. Только с пустыми руками к нему ходить без толку. Либо дань ему надо заплатить, либо охранную грамоту от какого-нибудь вельможи московского в нос ему ткнуть.

      Митрофаныч. Да, вот так. В прежние времена в Золотую Орду дань возили. А теперь эта Орда на каждом перекрестке.

      Евдокия. Давай в Москву поедем, Иван Родионыч.

      Всеволожский (кричит, стуча кулаком). Я сначала в Касимов поеду! Пусть он мне в глаза посмотрит! Я столбовой дворянин! Я за царя сражался! Я Сергиеву Лавру оборонял!

      Настасья. Батюшка, да не убивайся ты так, себя пощади. Он мизинца твоего не стоит, воевода этот.

      Фима (обнимая отца). Ну конечно же, мы поедем в Касимов. Завтра же все поедем. Отец Никола, чай, по тебе соскучился, он так тебя любит.

      Всеволожский (смягчаясь). А ты в Касимов ехать не боишься? А как матушка попадья начнет тебя сватать?

      Фима. А я храбрая, я никого не боюсь. Я даже матушки Глафиры Петровны не боюсь.