– Полотенца не следуют моде, милая. Никто не будет принюхиваться, все только посмотрят. А после ты просто возьмешь все и постираешь! – спокойно парировала бабушка.
Она имела в виду следующую традицию: после свадьбы собираться тетушкам (преимущественно со стороны жениха) и коллективно рассматривать приданое невесты. Мне этот свадебный обычай представляется глубоко устаревшим и редко встречаемым в наше время. По крайней мере, в городской среде. Как бы ни было, я просто помалкиваю, когда бабушка в очередной раз вспоминает о содержимом сундука.
Бабушка погасила ночник. В комнате стало темно. Она встает с постели, на которой мы обе удобно устроились, и идет к окну – раздвинуть шторы. Этим тяжелым портьерам тоже много лет. Темно-бордового цвета, расшитые по низу золотым, поблекшим от времени орнаментом, они плотно закрывают окно, не пропуская свет с улицы. Мне они всегда напоминали плотный концертный занавес. В детстве, играя с Даной в театр, мы прятались за них, как за кулисы.
– Спокойной ночи, девочка моя, – говорит бабушка, поправляя мне одеяло и целуя макушку.
– Спокойной ночи, аже, – отвечаю я, приготовившись мирно заснуть под ее боком.
Она снова ложится рядом, моя голова касается ее плеча. Через некоторое время слышу, как бабушка едва заметно шепчет молитву. В этот момент для моего слуха нет ничего приятней. Я верю в силу молитв, даже если они не записаны в священных книгах, а идут просто от сердца.
Бабушка воспитывалась в семье убежденного коммуниста, для которого вера и религия всегда были на последнем месте. Тем не менее, если того требовали обычаи, мулла всякий раз сопровождал такие важные события в их доме, как рождение, смерть, поминки и тому подобное.
Единственным человеком, читавшим в их доме намаз, была мать моего прадедушки, то есть моя прапрабабушка. Ее мужа, бабушкиного деда, к тому времени, как родилась бабушка, уже не было в живых. Прапрабабушка была женщиной неграмотной, но сообразительной и доброй. Звали ее Зейне. Ее портрет также висит на стене в бабушкиной спальне.
На нем изображена пожилая женщина в традиционном казахском одеянии: старинное платье, камзол и платок, полностью покрывающий голову. Лицо у прапрабабушки в морщинах, выражение его кажется хмурым и грустным. Это впечатление создается за счет неестественно очерченных носогубных складок.
Учитывая, что фотография очень старая и, возможно, не удачно отретушированная, предполагаю, что на самом деле Зейне имела вид куда более приятный и дружелюбный. По крайней мере, со слов бабушки, это была женщина доброжелательная и не склонная к унынию.
Бабушка очень любила свою аже. К тому же та была неиссякаемым источником преданий и баек СКАЧАТЬ